С первых часов Второй мировой войны советское руководство внимательно следило за ходом боевых действий между польской армией и вермахтом. Теперь уже широко известно, что связанное тайными соглашениями с Германией, оно воспользовалось этими событиями для того, чтобы передвинуть границы СССР на запад. Рубежи продвижения советских и немецких войск были согласованы заранее.

Еще с войны 1920 г. Польша считалась одним из наиболее вероятных противников нашей страны на западе. За ней тщательно следили разведывательные службы, в штабах Красной армии разрабатывали планы военных операций. Летчикам были намечены цели: заводы, аэродромы, железнодорожные узлы, военные городки.

Мощь польской авиации перед войной нашей разведкой значительно преувеличивалась. Общее количество самолетов определялось достаточно точно - 1570-1620 машин (реально по современным данным их имелось 1450), но парк собственно боевых авиачастей (т.н. " 1-й линии") оценивался в 1170 самолетов (а фактически было 433 плюс 25 в морской авиации). При этом полагали , что до трети авиапарка составляют современные типы самолетов, к которым относили "Лось", "Вилк", "Меву" и "Сум". Основным истребителем польских ВВС считался Р-24. По донесениям нашей разведки, он состоял на вооружении уже около четырех лет.

По прикидкам на основе агентурных сообщений, радиоперехвата и официальной информации польского и немецкого командования за первые две недели боев немцам удалось выбить до 800 польских самолетов. Однако должно было остаться еще немало. Поскольку уже с 15 сентября сообщений о действиях польской авиации практически не поступало, то решили, что всю остав шуюся технику поляки расcредоточили и замаскировали на аэродромах в восточной части Польши, именно там, где предстояло наступать Красной армии.

А пока приготовившиеся к броску на запад советские войска ждали приказа о выступлении. Посты на границе внимательно наблюдали за всем происходящим на сопредельной стороне. Война для Советского Союза еще не началась, а вот первые трофеи уже появились. 13 сентября под Мозырем сели два заблудившихся "Лося". Их довольно оперативно эвакуировали в НИИ ВВС для изучения. На следующий день польский самолет перелетел границу у Волочиска южнее железной дороги. Его обстреляли сначала пограничники, затем зенитные пулеметы. Небольшой моноплан сел в 1,5 км восточнее села Фридриховка, где располагался штаб погранотряда. Самолет повреждений не получил, тип сейчас установить трудно. В первых сообщениях упоминается "польский истребитель", затем стали писать о разведчике Люблин Р-13 (R.XIII), а в протоколе допроса пилота машина именуется Р-8 (возможно RWD-8?). Летчик Ян Лапчинский показал, что в составе группы из трех тренировочных самолетов, принадлежащих к 1-му авиаполку, получил приказ перелететь с аэродрома Лубка в Тарнополь. По дороге их атаковали немецкие самолеты. Учебные машины бросились врассыпную, Лапчинский потерял ориентировку и сел не на той стороне границы.

А на следующий день, 15 сентября, упустили севший на нашей стороне границы "Карась". Вот что доложили пограничники: "... в районе Вой-товина -Иванковцы после обстрела погранзаставой совершил посадку нарушивший границу польский одномоторный самолет с экипажем в 3 человека. Попытка колхозников окружить и захватить самолет и летчиков не имела успеха, т.к. летчики, обнажив оружие и спросив, где Хворосткув, поднялись в воздух и улетели на территорию Польши".

Эвакуация польских самолетов в Румынию выявилась по данным радиоперехвата с 15 сентября, когда началась переброска учебных и гражданских машин. Тем не менее, по оценкам штаба ВВС РККА, к 17 сентября польская авиация еще обладала достаточной боеспособностью.

Силы, сосредоточенные советской авиацией вдоль границы, намного пре* вышали и имевшиеся фактически, и воображаемые возможности польских ВВС. Основной ударной силой бомбардировочной авиации являлись СБ. В Белоруссии они в основном сосредотачивались в полках 16-й, 18-й и 70-й авиабригад. Самой мощной являлась 16-я - три полностью укомплектованных пятиэскадрильных полка, уже хорошо освоивших эту технику. На Украине в боевой готовности находилась 10-я авиабригада, полки которой дислоцировались вокруг Белой Церкви. Ими же были укомплектованы дальнеразведывательные эскадрильи, стоявшие в Быхове, Смоленске, Бердичеве. Всего на 1 сентября имелось 637 СБ. В качестве легких бомбардировщиков использовались бипланы P-Z. Их насчитывалось 286 штук. Тяжелые ТБ-3 должны были действовать в основном в качестве транспортных машин. Их в округах имелось 157, но техника устарела, была сильно изношена и боеспособна была примерно половина от этого количества самолетов. На Белорусском фронте (в 3-м тбап из 75 машин исправны были только 38). Интересно, что самолеты более поздних выпусков с моторами М-34 по проценту боеготовых даже уступали старым бомбардировщикам с М-17. Две трети их в Киевском округе были прикованы к земле. Дальние бомбардировщики ДБ-3, сосредоточенные в армиях особого назначения, к операции не привлекались.

Истребительная авиация была представлена И-15 бис (440 машин), И-16 (851, из них 40 пушечных в эскадрильях двухместных истребителей, таких как 5-я и 8-я на Украине) и ДИ-6, 94-я штурмовая - теми же ДИ-6. Но к силам ВВС фронтов следует добавить авиацию армейских групп, которые имели отдельные разведывательные эскадрильи, и эскадрильи, приданные корпусам. В этих частях имелись самолеты Р-1О, P-Z, Р-5 и У-2. Р-10 тогда являлся новинкой. Он начал поступать лишь весной 1939 г., и к началу польской кампании ими успели полностью или частично перевооружить две эскадрильи в Белоруссии (30-ю и 43-ю) и четыре на Украине (36-ю, 52-ю, 34-ю и 44-ю). Все они приняли участие в последовавших операциях. Но старых Р-5 тоже оставалось очень много - 247 машин.

Надо сказать, что приведенные цифры включают всю авиацию двух приграничных округов, т.е. вместе с запасными полками и резервом. На фронте, конечно, задействовали значительно меньше техники.

Гражданская авиация специальных авиагрупп для поддержки войск в этой кампании не развертывала, ограничиваясь впоследствии отдельными рейсами на занятые Красной армией аэродромы для доставки почты, газет, пассажиров.

17 сентября между четырьмя и пятью часами утра советские войска перешли "бывшую государственную границу". Этот день фактически является единственным, когда в широких масштабах применялись советские бомбардировщики. Бомбили аэродромы, военные городки, железнодорожные станции. 62-я легкобомбардировочная бригада (2-й и 11-й лбап на P-Z) атаковала две цели - железнодорожные станции Борки Бельке и Ходачкув. Действовали как на полигоне - ни одного выстрела с земли не последовало. Штаб бригады докладывал: "Авиация противника на данном участке отсутствует ..."

Посланные бомбить аэродромы экипажи сообщали, что самолетов там нет. В Ровно бомбы сбросили на аэродромные сооружения, из Луцка и Млынува вернулись назад ни с чем. Такая же картина наблюдалась практически по всему фронту. Случаи обнаружения польских самолетов на земле были лишь единичными. Вечером того же дня по возвращении лет-наб Подлесный из 44-й раз (на Р-10) записал в своем рапорте:" Аэродром в 2 км восточнее Микулинце, 3 самолета, горела дымовая шашка".

Основными целями бомбардировщиков стали железные дороги. Группа СБ подожгла эшелон на подходе к станции Иванковцы. Вот как описывают события первого дня капитан Левченко (1-я авиабригада, Украинский фронт): " Наши три звена получили задание разрушить железнодорожные перегоны в районе Станис-лавова, где укрепились польские части. Вылетели рано утром 17 сентября. В районе Станиславова попали в сильнейший дождь. Облачность была низкой. Перешли на бреющий полет. В районе Черткова встретили польский бомбардировщик. По всей вероятности, поблизости находился действующий аэродром. Польский самолет бросился наутек. Не изменяя маршрута, мы продолжали полет. У станции Хриплин левое наше звено отошло на свою цель. Уже минут через пять мы увидели разрывы бомб. Товарищи выполнили свое задание блестяще.

Отбомбив свою цель, мы вышли еще на запасную - станцию Бучач, где обстреляли из пулеметов польский воинский эшелон."

Авиация противника практически бездействовала. Советские истребители, прикрывавшие продвижение войск, возвращались с однообразными докладами: "Огня с земли и воздуха никто не вел, в бой ни с кем не вступали". В воздухе попадались свои же И-15, И-16, СБ. Официальная сводка Информбюро за 17 сентября говорит о семи сбитых польских истребителях и трех принужденных к посадке "тяжелых бомбардировщиках". Сводка штаба ВВС РККА (с грифом "совершенно секретно") упоминает всего о трех самолетах (типы не указаны), сбитых в районе Кове-ля. Все они сбиты советскими истребителями, летчики попали в плен. "Безработные" истребители стали привлекать к разведке, попутно они штурмовали попадающиеся автомашины, поезда, обозы. Так, звено И-16 в 14-20 вылетело на разведку в район Тарнополя. На Жеребки шла колонна пехоты. Истребители снизились до 700 м и обстреляли ее из пулеметов.

Наибольшая нагрузка выпала на долю войсковой авиации, осуществлявшей ближнюю разведку непосредственно на путях продвижения войск. В архивах хранят кипы бланков, написанных обычно карандашом. Радиостанциями, как правило, не пользе-

вались, сбрасывая донесения с вымпелами или сообщая сведения по телефону уже с базового аэродрома. Вот примеры донесений: "Обнаружено: в районе Тарнополь лагерь в 20 палаток", " На станции Максимовка ж.д. состав до 30 вагонов", "Збараж-Волохувка двигалась автоколонна 10-12 автомашин на юг". При случае разведчики бомбили и обстреливали польские войска: "Городынице восточнее в 1 км 3 самолета произвели бомбометание 6 бомб". Описываемый в польской литературе случай со сби-тием советского Р-5 нашими документами не подтверждается. За 17 сентября удалось обнаружить только упоминание об одном P-Z, совершившем по неизвестным причинам вынужденную посадку в районе Инзука.

Зенитные части польской армии особой активности не проявляли. Зафиксированы обстрелы наших разведчиков зенитной артиллерией над Ко-велем, Луцком и Галичем. Повсеместно же в рапортах встречалась фраза "Пробоин нет".

Продвижению Красной армии на восток 17 сентября польская авиация практически не мешала. Наблюдались польские самолеты-разведчики, но ни бомбить, ни обстреливать они не пытались. Единственным исключением можно считать налет на сосредоточение войск на восточной окраине деревни Фридриховка. Бомбами были уничтожены два грузовика с горючим, шесть человек погибли и пятеро были ранены. Но бомбили "польские самолеты с советскими знаками"! Скорее всего, одна из групп наших бомбардировщиков, потеряв ориентировку, ударила по своим. Уже к вечеру 17 сентября советское командование поняло, что организованного сопротивления польских войск ими не встречено. Перед Восточной (Волочинской) армейской группой противника вообще не было, перед Каменецкой - разрозненные группы пограничников, которые предпочитали откатываться без боя. Сильное сопротивление встретили лишь в укрепрайонах.

Поэтому в последующие дни активность советских ВВС резко снизилась, ограничиваясь в основном ближней разведкой и эпизодическими налетами на сосредоточения польских войск.

Случаи столкновения с польскими самолетами были лишь единичными. 18 сентября наши бомбардировщики в районе Львова встретились с несколькими "Р-24" (видимо, это были Р-11) и разошлись без боя. У аэродрома Злочув группу СБ атаковали два истребителя "неизвестного типа", сделавших два захода, но не нанесших бомбардировщикам никаких повреждений. Под Львовом зафиксировали и встречи с немецкими "Мессер-шмиттами".

19 сентября в районе Владимира-Волынского "Р-24" в пять вечера безуспешно обстрелял советский самолет-разведчик . В тот же день, двумя часами раньше, три истребителя атаковали звено СБ, но были отогнаны огнем воздушных стрелков. На танковое подразделение капитана Рябоконя, подходившее к Дубно, совершили налет три польских разведчика. Они сбросили мелкие бомбы и обстреляли колонну. Танки остановились. Наводчик одной из машин, красноармеец Олихвер, извлек из танка ручной пулемет, установил его на башне и открыл огонь. Ему действительно удалось сбить один из самолетов. Два других улетели. А вот о сбитом в тот же день советскими зенитчиками под Чертковом PWS-26 никаких подробностей найти не удалось.

Проводившаяся по приказу польского командования эвакуация авиатехники в Румынию не осталась незамеченной. Более того, ее значение преувеличивалось, ибо надо было "связать концы" между данными разведкой оценками численности авиации противника и реальным наличием ее на фронте. Предполагалось, что к 20 сентября в Румынии, Литве, Латвии и Эстонии находились уже более 500 польских самолетов.

После 20-го в небе находились только советские самолеты. Война приобретала сугубо односторонний характер. Штабы Красной армии поняли, что им противостоят лишь разрозненные воинские части, в большинстве своем уже потрепанные немцами и отведенные в тыл на доукомплектование. Они были плохо вооружены и полностью лишены прикрытия с воздуха. Многие из них организованно сдавались в плен с имеющейся техникой. Лишь наиболее стойкие пытались прорваться к румынской или венгерской границам, да и то, стараясь уклониться от боев с советскими войсками.

Бомбардировщики и штурмовики ВВС РККА наносили удары по отдельным очагам сопротивления и скоплениям польских войск. Так, 22 сентября советские самолеты около трех часов бомбили и обстреливали несколько колонн общей численностью около двух полков пехоты на дорогах в районе Колки-Городок-Лешневка-Лисово. Польские солдаты отбивались малокалиберными зенитными пушками и пулеметами. Преследуемые авиацией части "с большими потерями" рассеялись в окружающих лесах. Утром 24 сентября обнаружили до дивизии пехоты и полки конницы с обозами в 10-15 км к юго-востоку от Камня-Каширского. Впервые после 17 сентября против этой цели подняли значительные силы авиации. Бомбили с горизонтального полета и пологого пикирования. Пехоту, обозы и автомашины обстреливали из пулеметов. Ответным огнем подбили самолет комиссара полка, который пытался подавить зенитный пулемет. Сам комиссар был ранен, машину на аэродром привел штурман Шепелев.

Вечером того же дня штурмовики атаковали у станции Крымно колонну пехоты с артиллерией.

Изредка советские самолеты сталкивались с противодействием зенитчиков, но существенного ущерба они не наносили. 19 сентября в 5 км западнее Калуш разведчики наткнулись на польский бронепоезд, который их обстрелял. Вечером следующего дня звено самолетов попало под пулеметный огонь над окраиной Гродно, две машины получили пробоины. 21 сентября зенитная артиллерия обстреляла разведчик западнее Гродно. 22-го звено связи командования Украинского фронта напоролось на позицию зенитчиков в роще в 2-х км южнее Львова. Ведущий самолет получил большую пробоину в правой плоскости. Но такие случаи встречались все реже.

К концу сентября действия советской авиации в основном свелись к разведке расположения еще сохранивших боеспособность частей польской армии, а попутно их обстрелу и бомбометанию. О польских ВВС уже и не вспоминали. С 25 сентября комкор Голиков, командовавший Восточной (Во-лочинской) армейской группой, своим приказом вообще запретил стрелять по воздушным целям. В приказе было буквально сказано: "Разъяснить всему командному, начальствующему и рядовому составу, что польская авиация ликвидирована полностью и опасности для войск не представляет. Открывать огонь по германским самолетам воспрещается".

Советская авиация продолжала операции до конца первой недели октября. Так, 29 сентября наши самолеты- разведчики пулеметным огнем разогнали на дороге Лынев-Вышни-цы колонну кавалерии. 2 октября авиация обстреляла пехоту на подводах и конницу на дороге Вольска-Со-сновцы, в 30 км западнее Влодавы. Но уже после 7 октября разведчики вообще перестали фиксировать польские части перед фронтом. Остались только окруженцы в тылу и сводные группы из солдат, офицеров, полицейских и иногда гражданских лиц, которые в советских документах именовались "бандами".

Настало время подбивать итоги и считать трофеи. Сводных документов по потерям ВВС РККА за эту кампанию обнаружить не удалось, но боевых потерь, похоже, вообще не было. Фиксируются мелкие повреждения от зенитного огня, поломки, вынужденные посадки из-за отказов материальной части, аварии. Например, в отчете 36-й ораэ, летавшей на Р-10, Р-Z, У-2, указываются две вынужденные посадки и одна поломка, а также авария (при тренировочном полете на аэродроме в Виннице). 44-я ораэ (Р-10, Р-5, УТИ-4 и У-2) вообще за всю кампанию не получила ни одной пробоины на 14 самолетов.

Зато польских самолетов захватили много. Трофеи появились уже на первый день войны. Вот одно из донесений: "17 сентября с/г на аэродром Фланговицы прилетело 16 войсковых самолетов РВД, которые разоружены". Вечером 18 сентября танкисты взяли Вильно. Ими были захвачены бронепоезд и пять самолетов. В советских газетах опубликовали фото разбитого PWS-26 и охраняющего его красноармейца с примкну-тым штыком. К 20 сентября выявили до 70 трофейных самолетов, из них около 50 исправных или почти исправных. В газетах появилась цифра 120.

В одном только районе Тарнополь-Чертков обнаружили примерно 40 машин, в основном RWD-8 и Р-11. На аэродроме Порубанек захватили две "Цапли", три PWS-26, четыре RWD-8 и два учебных самолета, тип которых установить не удалось. Интереснейшая история была связана с занятием аэродрома в Лиде. На разведку в сторону города выслали бронемашину лейтенанта Соболева. Обнаружив площадку со стоящими там самолетами, он оставил броневик за холмом и занял позицию для наблюдения. Выбрав момент, когда механики ушли, он подполз к самолетам и слил бензин. Когда механизированная колонна Красной армии подошла к аэродрому, польские летчики не смогли взлететь и сдались. Известно, что одна из захваченных машин - "Цапля", типы остальных установить не удалось.

Самолеты обнаруживали на аэродромах и просто на местах вынужденных посадок. Машины в основном находили пехотинцы и кавалеристы, не искушенные в тонкостях опознавания типов. Описания варьируются от очень подробных, таких как "самолет-разведчик ПЗЛ с одним мотором "Пегас", трехместный металлический" (однозначно -"Карась") или "ПЗЛ двухмоторный трехместный с двумя рулями направления" ("Лось"), до совсем кратких - "самолет разбитый , 1 штука". Так, 20 октября 29-й дорожно-эксплуатационный полк (дэп) доложил, что найден "аэроплан - 1, польский, разобранный". 3-я рота 1-го батальона 33-го дэп отчиталась о том, что собрала в окрестностях сотню винтовок и карабинов 12 систем, около 40 000 различных патронов, 82 конских подковы, девять седел, шесть авиабомб и "самолет негодный".

Значительная часть захваченных самолетов представляла собой попросту металлолом. Так, 8-й стрелковый корпус обнаружил на площадке у деревни Старые Броды 20 машин - 14 "Карасей", четыре "Лося" и две неустановленного типа. Из них 16 описаны с ремарками "ремонт невозможен", "самолет сгорел", "сгорел полностью", " тип установить невозможно", "фюзеляж разрушен, плоскости отбиты". Похоже, что вся эта техника была разбита еще в период боевых действий против немцев. Но немало самолетов еще годились для восстановления и использования.

Их свозили на сборные пункты. Например, Волочиская армейская группа, переименованная затем в 6-ю армию, собирала трофейную технику во Львове. Железнодорожные пути были забиты вагонами с самыми разнообразными грузами. В списке трофейного имущества, выявленого при проверке Львовского железнодорожного узла в ноябре 1939 г., среди "танкеток разбитых", "седел рваных", остовов автомобилей значатся семь вагонов с целыми самолетами и еще отдельные части от других. Собирались также авиабомбы, авиационные пулеметы, аэродромное имущество. Всего этого было так много, что вывозить не успевали. Техника стояла под открытым небом без охраны и без присмотра. Иногда ее просто забывали. Так, уже в марте 1940 г. уполномоченный НКВД на станции Гусятин упорно пытался найти организацию, которая заберет авиамотор, уже полгода стоящий на платформе вместе с зенитной пушкой.

Параллельно со сбором трофеев проводилось планомерное изучение польских аэродромов и военных городков авиачастей. Из результатов кампании пытались извлечь определенные уроки, выясняя истинное состояние авиации бывшего противника. С этой же целью опрашивали пленных, причем не только поляков, но и немцев, взятых в плен польскими войсками и освобожденных Красной армией. И тут выяснилось много интересного. Что Р-24 на вооружении не было вовсе, так же как и "Вилка" и "Сума", что "Мева" так и не добралась до строевых частей, что "Лосей" на фронте оказалось куда меньше, чем ожидалось. Зато неожиданным сюрпризом стал захват "Цапель", которые наша разведка вообще проморгала. Аэродромов у польских ВВС оказалось примерно втрое меньше, чем значилось по советским картам. Потом выяснилось, что бдительная разведка записывала в запасные аэродромы все площадки, где хотя бы раз сел небольшой самолет .

Внимательно осматривались аэродромные сооружения, бензохранилища, склады боеприпасов, мастерские. С особым тщанием искали технические описания, наставления пр тактике применения авиации, .различные инструкции. В документах политотделов, которые этим занимались, ехидно отмечено обилие в офицерских квартирах пустых бутылок и порнографии и практически полное отсутствие военно-теоретических и технических книг.

Но кое-что все-таки нашли. В Москву вывезли полный комплект документации по эскизному проекту истребителя PWS-46. У нас его раскритиковали. Советские специалисты сочли, что расчетной скорости 560км/ч на этой машине достичь невозможно, а остальные данные не соответствуют современным требованиям. Положительно оценили легкую конструкцию крыла, винт изменяемого шага, емкие бензобаки.

Окончательный учет трофейной авиатехники закончили только к маю 1940 г. Только в Киевском военном округе насчитали 253 польских самолета, из них 155 исправных. Это без тех машин, что уже были перегнаны за пределы округа (правда, таких было немного). Больше всего нашли учебных RWD-8 и PWS-26. Немало обнаружили PZL-23, разведчиков Люблин R.XIII и истребителей Р-7, а также старых Потэ 25. Среди трофеев оказались четыре "Зубра" (все исправные), три PWS-21, шесть "Лосей" (и плюс два уже находившихся в НИИ ВВС), три Фоккера F.VII. Попадались и редкие машины - санитарный R.XVI bis, RWD-17, RWD-21, RWD-10. Некоторые самолеты даже затруднительно опознать по имеющимся записям: упоминаются PZL-10 - "учебный", СП, АС-Зет. А два аппарата вообще не смогли никак идентифицировать -они стоят в конце списка под строкой " неизвестного типа". Интересно, что Потэ 25 идут по двум графам - видимо, с разными моторами. А вот ни одного исправного Р-11 не обнаружили.

Из всех самолетов, захваченных в Польше, только два типа удостоились испытаний в НИИ ВВС. "Лось" испытывался осенью 1939 г. Одна из двух прибывших в НИИ машин практически сразу была разбита. 4 октября на рулении "Лось", пилотировавшийся майором В.В. Лисицыным, столкнулся с И-15 (в его кабине сидел военинженер 3-го ранга Б.П. Ко-щавцев). На PZ.L-37 была поломана правая плоскость и винт правого мотора. Второй "Лось" прошел полную программу испытаний

В том же 1939 г. в НИИ ВВС опробовали другой польский самолет, учебный RWD-8. Собственно говоря, в НИИ по документам получили две таких машины . Возможно, что из двух собрали одну, поскольку на фюзеляже обозначение SP-APE, (соответствующее одному из RWD-8 pws) , a под крылом четко видны две последние буквы "ZP" (возможно SP-AZP, тоже RWD-8 pws).

В отчете указано, что RWD-8 прост по технике пилотирования, удобен в эксплуатации. Отметили хорошую амортизацию шасси. Но в зимние холода двигатель "Юниор" отказался запускаться. Лыж у RWD-8 не имелось, а советские нельзя было приспособить, поскольку полуоси ориентировались не горизонтально. В итоге решили, что все исправные самолеты этого типа следует передать в летные школы в южной полосе СССР.

В НИИ ВВС предписывали передать для изучения еще одну машину - PWS-18. Однако никаких следов ее испытаний обнаружить не удалось, возможно, что они не проводились. В списке самолетов, находившихся в НИИ в марте 1940 г., значится ПЗЛ6-8-1 (неисправный, заводской). Что это?

Специальная правительственная комиссия приняла решение о распределении трофейной техники. Единственным самолетом, который собрались эксплуатировать в строевых частях ВВС РККА оказался ... "Карась"! Все имеющиеся PZL-37 и PWS-18 предписывалось передать в НИИ ВВС. Управление военно-учебных заведений ВУС получило машины типов RWD-8, Люблин R.XIII, PWS-26, Потэ 25 и Р-7. В гражданскую авиацию отправлялись "Фок-керы", PWS-21, RWD-10, RWD-17, RWD-21, два "Потэ" и таинственные "СП". Туда же решили отдать "Зубры" и два самолета Лок-

хид "Электра", принадлежавшие ранее авиакомпании LOT. Все остальные "как негодные и не представляющие ценности" решили пустить в лом. В качестве лома цветных металлов собирались использовать и большинство трофейных авиамоторов.

Среди попавших в руки Красной армии самолетов оказались и немецкие. Штаб 6-го стрелкового корпуса сообщал: "В 2 кмтр. от д. Шкло обнаружен 3-х моторный немецкий бомбардировщик, упавший в болото, извлечь который целиком невозможно..." Еще два Ju52/3m, тоже неисправных, нашли на аэродроме во Львове. По меньшей мере еще две машины выявили в других местах.

Поскольку все они были неисправны, немцы просили разрешить отправить на места посадок персонал люфтваффе для ремонта или, если повреждения окажутся слишком тяжелыми, пропустить технику для эвакуации самолетов на автомашинах. Наши ответили категорическим отказом. Самолеты разобрали (о попутном их изучении документы умалчивают) и частично по железной дороге, частично по шоссе, доставили к мосту у Ра-дымно, где торжественно сдали германским представителям.

В числе трофеев было много польских авиабомб. Их собирали на аэродромах, находили в брошенных складах и просто на дорогах. Так, в полосе 6-й армии (бывшей Волочис-кой армейской группы) к 7 октября насчитали более 700 бомб разных калибров. Большую часть этих бомб захватила 96-я стрелковая дивизия в районе Львова. Боеприпасы, хранившиеся на бывших польских аэродромах, где разместилиись части ВВС РККА, приказано было выбросить из складов, заменив их доставленными из СССР штатными советскими.

Красноармейцы собрали и несколько сот польских авиационных пулеметов. Их размещали на различных складах, например, в Белокаменке. Скорее всего, они потом достались немцам.

После присоединения к Советскому Союзу республик Прибалтики, там выявили еще некоторое количество самолетов, которые польские летчики успели перегнать из страны в сентябре 39-го. В августе 1940 г. генерал-майор Р. Томберг, начальник воздушной обороны Эстонской ССР, доносил в Москву:" В Яголе найдены интернированный польский "Локхид" и санитарный РВД". Это были L-14H (SP-BPN) авиакомпании LOT и RWD-13S. Несколько RWD-13 и много RWD-8 обнаружили в Литве. Точное количество их установить не удалось, поскольку все они вошли в графу "учебные разные".

Какова была дальнейшая судьба трофейной техники? Об этом известно очень немногое. Некоторое количество PWS-26 и RWD-8 осталось в войсках и использовалось ВВС РККА в начале Великой Отечественной войны в качестве связных. Единственный Локхид L-14H передали Прибалтийскому управлению ГВФ. Его хотели выпустить на линию Рига-Великие Луки-Москва. Но при перегоне в Ригу L-14H разбили.

Из двух найденных в Польше "Электр" одна уже в декабре 1939 г. попала в эскадрилью особого назначения ГВФ, базировавшуюся на Центральном аэродроме в Москве. Вторая машина долго находилась в неисправном состоянии, но во второй половине 1940 г. тоже присоединилась к ней. Один самолет разбился осенью 1941 г., другой в декабре еще летал. Когда его списали - неизвестно.

Этот самолет поляки показывали во многих европейских, и не только европейских, странах. P-11/I побывал с визитами в Румынии, Турции, Швейцарии и Португалии. В августе 1932 г., во время демонстрационных полетов в Лиссабоне, его приобрело португальское правительство. Но ожидавшегося заказа на серийные истребители не последовало.

Осенью 1931 г. в Польше был уже готов второй опытный экземпляр, Р-11/ I, на котором стоял предусмотренный мотор "Меркьюри" IVA (515 л.с.). На нем внесли некоторые изменения-в фюзеляж и оперение. Сначала двигатель не капотировался, но уже в ходе первых рулений по аэродрому оказалось, что охлаждение неэффективно - цилиндры перегревались. Тогда на мотор одели довольно широкий кольцевой капот. Одновременно ввели длинный гаргрот за пилотской кабиной. В декабре 1931 г. начались полеты. В ходе испытаний на истребителе опробовали много разных винтов - французские "Ратье" и "Шавьер", английский "Бристоль", чешский "Летов" и польский "Шоман-ский". Лучше всех показал себя "Шавьер". С ним самолет достигал скорости 346 км/ч. P-11/I летал и с мотором "Меркьюри" IVS.

Весной 1932 г. самолет модифицировали. Теперь выхлопные патрубки не проходили насквозь через капот мотора, а выходили наружу за ним. Гаргрот укоротили, а на колеса поставили каплевидные обтекатели. В таком виде истребитель отправили на международные авиационные состязания в Цюрихе.

Уголок неба. 2004