Первая ласточка в угонном деле вспорхнула с Бобруйского аэродрома 85 лет тому назад. Журнал "Вестник воздушного флота" N 1 за 1918 год с гордостью сообщал: "Ночью 23 мая на бомбардировщике "Илья Муромец" бежал из занятого немцами Бобруйска военный летчик Башко с 3 солдатами польского корпуса. Бензин кончился на высоте 100 метров, все моторы встали, и Башко был вынужден спланировать в огороды близ Вязьмы".

Во время гражданской войны, особенно в первые ее годы, перелетное движение имело довольно широкое распространение: летали то слева направо, то справа налево, угоняя самолеты то у белых, то у красных. К концу войны этот "броуновский" авиаобмен постепенно сошел на нет. За весь 1920 год в Красной авиации был всего один случай угона самолета. Один, но очень болезненный. 1 мая 1920 года четыре самолета из 4-й истребительной авиагруппы аса гражданской войны, орденоносца Алексея Ширинкина, с аэродрома Славное под Борисовом, поднялись в воздух для разброса праздничных листовок над городом. Назад вернулись только три истребителя. Бывший подполковник царской армии Петр Абаканович перелетел на "Ньюпоре-24БИС" к белополякам, приземлившись на аэродроме в Жодино.

13 сентября 1939 года получился своеобразный алаверды: два по тем временам новейших польских двухмоторных бомбардировщика PZL-37B "Лось" угнали два летчика ВВС Польши и сели на аэродроме под Мозырем. Оттуда их срочно перегнали в Москву.

Полные трагизма и отчаянного героизма события Великой Отечественной войны, как теперь оказалось, дали немало случаев угона нашими летчиками немецких самолетов. Но одна обидная и десятки лет унижавшая каждого из них закавыка в биографии не позволила в свое время поднять этих людей на подобающий их подвигу щит славы: плен. В плену был и легендарный Михаил Девятаев. Он уничтожил 9 самолетов врага, но и самого сбивали 5 раз. Четырежды возвращался в строй, в пятый - 13 июля 1944 года - не повезло: с тяжелыми ожогами был захвачен немцами. 8 февраля 1945 года он совершил свой исторический и последний в своей жизни полет: угнал с секретнейшего аэродрома на острове Узедом двухмоторный бомбардировщик Хе-111. С ним на самолете бежали еще 9 военнопленных. Мало кто знает, что угнал Девятаев не просто "Хейнкель", а секретнейший ракетоносец Хе-111-Н22 - первый в мире самолет - носитель крылатых ракет. Именно с него пускали по Лондону Fi-103, больше известные как "Фау-1". Но и после этого суровые законы того времени сначала бросили Девятаева на северные лагерные нары, а затем его ждали 13 долгих лет забвения. Героя Советского Союза ему присвоили лишь 15 августа 1957 года.

Летчики-фронтовики, герои, с которыми судьба подарила возможность общаться и дружить, говорили мне в минуты откровений, что на фронте они больше смерти боялись именно этого - попасть в плен. Летчики прекрасно знали, что их ждет после этого, знали... Знали и те, кто, находясь, подобно Девятаеву, в плену, угоняли у немцев самолеты и летели к своим, домой, туда, где им уже не верили и заочно записали в чужие, при жизни вычеркнув из списка живых. Но Родина для них была не следователем со стандартным обвинением и не лагерем с вертухаем на вышке. Они знали другую Родину! За нее они проливали кровь и готовы были сложить голову. Мачехой она встречала их не по своей воле, они в это верили и этим жили. Люди удивительной отваги и мужества. Девятаевцы...

4 октября 1943 года возле города Ржев в расположение наших войск приземлился немецкий "Мессершмитт". Каково было удивление подбежавших к самолету солдат, когда они увидели, что в его кабине сидят два изможденных человека в полосатых робах. Из плена бежали лейтенант Аркадий Ковязин и сержант Владимир Крупский. Командир дальнего бомбардировщика ДБ-3Ф, кавалер ордена Красного Знамени лейтенант Ковязин был из знаменитого 212-го полка особого назначения, полка асов, которым командовал легендарный подполковник (будущий маршал авиации) А.Голованов. Полк почти весь полег в начале войны в Белоруссии. Ковязин выжил в тех отчаянных боях, но и его сбили в декабре 1941 года. Пошел на вынужденную в глубоком тылу врага. Вместе с экипажем шел к фронту, но попал в засаду и был пленен. Лагеря в Пскове, Луге и первый неудачный побег. Рижский лагерь N 350. Снова попытка побега, на этот раз успешная. С большим трудом ему удалось запустить моторы у Ме-110 и взлететь с рижского аэродрома. На Родине его ожидал, увы, обычный для таких случаев весьма холодный прием... И лишь через много лет после окончания войны справедливость все же восторжествовала: его, как и Девятаева, наградили орденом Ленина. А вот сержанту Крупскому не повезло - погиб 5 мая 1945 года, за четыре дня до Победы...

...Один из самых невероятных случаев произошел 3 июля 1944 года, когда с Лидского аэродрома, благодаря блистательной операции партизанского спецназа бригады особого назначения НКВД "Неуловимые", из-под самого носа у люфтваффе "ушли" сразу три самолета.

Трое пленных летчиков на момент угона входили в состав так называемой "1-й восточной эскадрильи" РОА. Да, той самой "русской освободительной армии" генерала-изменника Власова. Власовцы у советских солдат вызывали ненависть и ярость похлеще, чем немцы-эсэсовцы. Герой Советского Союза, летчик-штурмовик, минчанин Александр Дмитриевич Васильчук рассказывал мне, что когда они, герои, приехали в Москву для участия в Параде Победы, мимо них по железной дороге проезжал эшелон, в котором везли пленных власовцев. Летчики все как по команде выхватили из кобур пистолеты и начали стрелять в проносящиеся мимо них вагоны. И никто не мог их остановить - стреляли, пока патроны не кончились. Хотя среди власовцев были не только садисты и мерзавцы. Были и красноармейцы, попавшие в плен далеко не по своей воле...

С боевого задания не вернулись

Их было трое: старший лейтенант Владимир Сергеевич Москалец, лейтенант Пантелеймон Владимирович Чкуасели, младший лейтенант Арам Саркисович Карапетян. Два коммуниста и комсомолец. Украинец, грузин, армянин. Все с очень похожими, обычными для тех лет фронтовыми биографиями. И у каждого дата, поделившая их жизни, как и жизни тысяч таких же, как и они, на две половины - до и после...

Войну Владимир Москалец встретил в Карелии. Летал на скоростных бомбардировщиках СБ-2М, которые к 41-му году безнадежно устарели и скоростными назывались словно в насмешку. В январе 1943 года он наконец-то переучился на по-настоящему грозную машину - пикирующий бомбардировщик Пе-2. В тот роковой для него день, 10 марта 1943 года, старший лейтенант Москалец повел свое звено на бомбометание немецкого аэродрома Алакуртти. Это был его 67-й, оказавшийся последним, боевой вылет. Зенитка подбила его "пешку" на выводе из пике - пришлось прыгать. Очнулся в финском лагере-госпитале для военнопленных в Кеми. Затем была тюрьма в Таллине, лагерь Ангербург в Восточной Пруссии и лагерь для пленных советских летчиков Морицфельд.

Недолго пришлось повоевать и лейтенанту Чкуасели. После окончания 2-й авиационной школы пилотов в Иваново-Вознесенске воевал на Калининском и Волховском фронтах, совершил более 100 вылетов, переучился на штурмовик Ил-2. Зимой 1943 года во время очередного боевого вылета на него набросилась пятерка немецких истребителей Ме-109. Один из фрицев нарвался на меткую очередь его пушек, но силы были слишком неравные - вспыхнул и его "илюха". Долгих пять суток лесами и болотами пробирался он к линии фронта, к своим. Не дошел нескольких километров... Потом были тюрьмы Пскова и Риги, лагеря Ангербург и Морицфельд.

Родившемуся 23 февраля 1921 года Араму Карапетяну, казалась, сам Бог предначертал успешную военную карьеру. Поначалу так и было. В 1940 году он поступил в Кировабадскую школу пилотов и уже в 1941 году с сержантскими петлицами был выпущен командиром экипажа дальнего бомбардировщика ДБ-3Ф. В 1942 году переучился на штурмовик Ил-2 и попал в 800-й штурмовой авиаполк, в котором воевал под Великими Луками. 26 ноября 1942 года во время атаки немецкого эшелона его самолет был подбит. Летел на малых высотах, поэтому покинуть горящий Ил-2 с парашютом было просто невозможно - рухнул на землю в кабине самолета. Тяжело раненного, с перебитой ногой его схватили немцы. Сначала был госпиталь для военнопленных, затем лагеря в Ангербурге и Морицфельде.

Москалец, Карапетян и Чкуасели познакомились в лагере Ангербург, там же решили держаться вместе и во что бы то ни стало при первой же возможности бежать.

Опереточные "остфлигеры" генерала Мальцева

В декабре 1943 года по предложению офицера штаба люфтваффе Хольтерса решились на создание авиационных подразделений для "русской освободительной армии" Власова. Очень быстро нашелся и предводитель для "остфлигеров" - бывший полковник ВВС Красной Армии Виктор Мальцев. Предложив свои услуги новым хозяевам, он получил от них пост городского головы Ялты, а с появлением Власова страстно возжелал заняться формированием ВВС РОА. Вначале власовцы делали ставку на бывших летчиков-белогвардейцев. Но после, когда стало понятно, что дела по формированию полка "остфлигеров" идут туго, с благословения самого Геринга Мальцев и его аппарат начали вербовку летчиков и авиатехников среди военнопленных в концлагерях. Был создан даже специальный лагерь для авиаторов в Морицфельде.

Решили начать с формирования вспомогательной транспортно-связной "1-й восточной эскадрильи", которую предполагали в случае необходимости использовать и в качестве ночной бомбардировочной. Командиром "1-й восточной эскадрильи" был назначен майор М.Тарновский, а куратором - "смотрящим" с немецкой стороны - авиационный штурман обер-лейтенант Дус. Москалец, Карапетян и Чкуасели после долгих и мучительных раздумий решили войти в состав этой эскадрильи и при первой же возможности перелететь на немецких самолетах к своим. Это был хоть и очень рискованный, призрачный, но шанс. Старшего лейтенанта Москальца назначили командиром 2-го звена эскадрильи. В конце декабря 1943 года "1-я восточная" была сформирована и в январе 1944 года переброшена в Двинск (ныне - Даугавпилс). Здесь им поручили ремонт советских самолетов У-2. Но после этого "ремонта" самолеты упорно не хотели летать. Немцы обвинили "друзей" в саботаже, но, скрежеща зубами, все же дали им свои самолеты - Arado Ar-66C и Gotha Go-145A. Начались полеты. Угонов немцы не боялись - бензин-то в баки наливали чуть ли не стаканами. Для побега как воздух нужна была связь с местными подпольщиками. Им повезло: через крестьянку Марту Базилевич удалось выйти на партизанскую связную Монику (Таисию Куракину). Но только они начали готовиться к побегу, как пришел приказ о срочной переброске "1-й восточной эскадрильи" в Белоруссию. Казалось, в одночасье рухнули все надежды перебежчиков. В марте 1944 года колеса их самолетов коснулись Лидского аэродрома. Здесь базировались и боевые самолеты люфтваффе.

Динамовский осназ

В октябре 1941 года на стадионе "Динамо" под руководством генералов П.Судоплатова и Н.Эйтингона в Москве началось формирование Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД. В нее отбирали лучших спортсменов, представителей различных национальностей, в том числе и иностранцев. Более 20 спецотрядов забросили в тыл врага только во время боев за Москву. Особенно отличились во время рейдов по фашистским тылам отряды капитанов М.Прудникова (будущий Герой Советского Союза, генерал) - "Неуловимые" и А.Шестакова - "Славный". Капитан Шестаков за бои под Москвой получил орден Красного Знамени. В "Славном" громили фашистов знаменитый боксер Николай Королев, рекордсмен мира по гребле Александр Долгушин, штангист Николай Шатов, дискоболы Леонид Метровольский и Али Исаев, борцы Эдуард Бухман и Григорий Пылонов, гимнаст Сергей Коржуев, чемпион Москвы по плаванию Конрад Мадэй, велосипедист Виктор Зайнольд, бегун Михаил Иванькович и многие другие известные спортсмены. Не менее звездной по составу была и бригада "Неуловимые". Среди осназовцев были татары, русские, украинцы, белорусы, евреи, башкиры, узбеки, удмурты, грузины, армяне, то есть представители многих народов многонационального СССР. 23 июля 1943 года в командование бригадой "Неуловимые" вступил майор Анатолий Морозов, и 30 сентября осназовцы начали марш в Белоруссию, в район Налибокской пущи. Уже в декабре морозовцы выбили немцев из деревни Бакшты, и до июля 1944 года район деревень Бакшты - Белый Берег стал местом базирования "Неуловимых". Весной 44-го сюда же прибыл и спецотряд "Славный" под командованием майора Анатолия Шестакова. Совместно с местными партизанами осназовцами НКВД были проведены операции по разгрому немецких гарнизонов в Юратишках, Лаздунах, Лугомовичах, Налибоках, Ивье, выкраден бургомистр Юратишек Длушевский и приехавший из Германии для реконструкции Лидского аэродрома немецкий инженер-проектировщик.

С новой силой разгорелись бои с прибытием в Юратишки так называемого мусульманского полка СС. Рано утром 3 апреля "Неуловимые" неожиданно напали на Юратишки и уничтожили более 100 и взяли в плен 120 карателей из 1-го мусульманского батальона. Разъяренные фашисты при поддержке авиации и бронетехники решили покончить с партизанами раз и навсегда. Весной и в начале лета 1944 года эти места стали ареной ожесточеннейших и кровопролитных боев. Трижды 1-й восточномусульманский полк СС пытался взять Бакшты, но всякий раз, оставляя десятки погибших, убирался восвояси. Для поддержки с воздуха боевых действий "мусульман" была переброшена в Лиду "1-я восточная эскадрилья"*.

* - Материалы к составлению штатного расписания эскадрильи Люфтваффе (на май 1944 г.):
Командир - капитан М.В. Тарновский
Начштаба - капитан В.О. Унишевский
Офицер связи Люфтваффе - обер-лейтенант В. Дуус
Зам. командира - поручик В.В. Шиян
Зам. начштаба - поручик П.И. Песиголовец
Летчики: капитан В.К. Рублевик; поручики В. Москалец, П.В. Чкаусели; подпоручики А.С. Карапетьян, А.Н. Скобченко, А.М. Соловьев, В.И. Черепанов.
Штурманы: подпоручики Ю. Горский, К.К. Мишин, Н.К. Назаренко, В. Строкун.
Бортстрелки: унтер-офицеры М.И. Гришаев, В. Зубарев, К. Сорокин; ст. фельдфебель И.И. Никоноров; фельдфебели Д. Кузнецов, А. Чуянов.
Инженер - подпоручик П.Н. Шендрик
Техник эскадрильи - поручик В.И. Трунов
Техники звеньев: фельдфебели М.М. Баранов, А. Разумов, П. Родионов.
Механики: унтер-офицеры А. Донецков, Н. Масальский, В. Середа; фельдфебели В. Крахин, В. Лаптев.
Оружейник - унтер-офицер Н. Мухин
Укладчик парашютов - ст. фельдфебель Д. Шевчук

Побег

Немецкие самолеты вылетали бомбить партизан почти каждый день. Москалец со своими товарищами с ужасом думали о том, что в любой момент может поступить приказ лететь на штурмовку и им. Однажды на машине на аэродром заехал немецкий офицер с шофером. Характерное смуглое лицо водителя легковушки безошибочно подсказало Карапетяну - земляк. Заговорил с ним на армянском - тот с радостью откликнулся. Это был Ованес Тополян. Бывший боец 147-го отдельного стрелкового полка, попавший в окружение под Феодосией в 1941 году. Карапетян пошел ва-банк, а иного выхода у него и не было, и попросил Ованеса о помощи. Летчик достал свою полетную карту и показал Тополяну место базирования бригады "Неуловимые", которое немцы обнаружили с воздуха. Им была нужна связь с партизанами, и Тополян не подвел. Через неделю Ованес и еще 21 человек прямо на грузовике, на котором они возили песок для засыпки воронок на Лидском аэродроме, прикатили в лес, в лагерь майора Морозова. От них на связь с Карапетяном пошла Шура Виноградова. Встреча с Карапетяном (у партизан он проходил под кличкой "Иван") была организована во время массового гулянья на лидском стадионе. Карапетян сразу же заговорил о перелете, но Шура передала просьбу Морозова: не торопиться. Им была нужна информация о планах немцев на предстоящие боевые действия. Кроме этого, земляк Карапетяна начальник разведки бригады "Неуловимые" капитан Оганес Оганесян просил осторожно прощупать личный состав всей "1-й восточной" на предмет готовности к побегу. Потом Карапетян еще четырежды встречался с отважной разведчицей у местного военного госпиталя. Всякий раз Иван говорил о побеге, но его вновь и вновь просили не спешить. Благодаря ему "Неуловимые" заранее знали о готовившихся авианалетах, а ничего не подозревавшие фашисты с азартом бомбили загодя опустевшие партизанские стоянки.

Время шло, и немцы начали привлекать к разведывательным вылетам и звено Москальца. Что делать? Договорились с партизанами, что во время полетов три их самолета будут летать значительно ниже других, дабы можно было их опознать. Но об этом знали только "Неуловимые", которые, кстати, имели на своем счету 10 сбитых самолетов. Оставалось уповать только на то, что партизаны в других отрядах будут не столь меткими. Шеф эскадрильи обер-лейтенант Дус, который для контроля иногда летал с ними во второй кабине, был в восторге от бреющих, над самыми верхушками сосен, полетов звена Москальца, расценивая это как проявление особого мужества. Сложнее стало, когда немцы, кроме разведки, стали ставить им задачи и на бомбометание. Москалец со товарищи сумели-таки перехитрить своих "хозяев". Перед взлетом взрыватели на бомбах ставили на "не взрыв" и летели они простыми болванками в условленное с партизанами место. Если эти "гостинцы" потом удавалось найти, то взрывчатка шла на взрывное, диверсионное дело.

Во время очередной встречи с Виноградовой Карапетян вновь заговорил о побеге. Уже вовсю гремела победными залпами операция "Багратион", и поговаривали о скором перелете "восточной" к новому месту базирования. Немцы нервничали, на аэродроме в Лиде была усилена охрана. Ежедневно здесь совершали посадку более 30 немецких самолетов и постоянно базировалось около 20 "юнкерсов" и "мессершмиттов". Последние особенно беспокоили Москальца и его товарищей. В случае побега быстрый "мессер" догнал бы их тихоходные машины в мгновение ока. Подходил к концу июнь. Многодневное напряжение ожидания вновь сменилось отчаянием... Лишь 2 июля Шура Виноградова принесла-таки долгожданную весть от Морозова: летите завтра, 3 июля, в любую погоду, посадочная площадка в 9 км северо-западнее Бакшты, у деревни Белый Берег. Ближайший партизанский аэродром находился в районе Ивенца, но до него они могли не дотянуть - предусмотрительные немцы заливали бензин только перед вылетом и то строго по мерке, дабы в случае чего у "восточников" не было никаких шансов. На подготовку к перелету у них был всего один день.

Их самолеты были двухместными, и каждый мог взять с собой одного пассажира. Москалец брал на борт Ar-145A своего авиамеханика, Карапетян - работавшего на строительстве Лидского аэродрома бывшего штурмана Пе-2, сбитого весной 1943 года, Юрия Лабутина-Горского. Во второй кабине самолета Чкуасели полетит девушка Сима из Ленинграда.

Утро 3 июля выдалось солнечным, теплым. Стараясь выглядеть как можно спокойнее, они подошли к самолетам и начали их обычное ежедневное обслуживание. Дабы не привлекать внимание, парашюты с собой не брали. Проверили масло, топливо. Его было немного - обычная норма на случай внезапной тревоги и необходимости рассредоточения при авианалетах советской авиации. Заранее решили, что взлетать будут прямо со стоянки, поперек взлетной полосы. Карапетян подал условный сигнал к запуску двигателей: вытащил белый платок и вытер им лицо. Зарокотали движки у двух самолетов. Третий, у Чкуасели, лишь надсадно чихал, не желая запускаться. У всех враз похолодело на сердце: конец? Но все-таки, хоть и с перебоями, заработал двигатель и у "Гота". В последний момент случилась и еще одна неожиданность. К самолету Москальца подбежал сын ленинградки - кухонной рабочей местной летной столовой - 15-летний Толик и попросил взять с собой. Москалец рискнул - разместил его внутри хвостовой части фюзеляжа. Нарушалась центровка самолета - можно было и не взлететь. Первым с трудом оторвался от земли самолет Москальца, следом - Карапетян и Чкуасели. Дабы запутать немцев, полетели сначала на запад, затем на юг, над железной дорогой Лида - Барановичи, и лишь после этого повернули на восток. Погони не было. Чкуасели отставал, надрывно ревел не набиравший мощности двигатель его самолета. На его беду, об угоне не были предупреждены осназовцы из "Славного". Под их меткие выстрелы и угодил одиноко ковыляющий над лесом Arado-66C. Партизаны перебили у него бензопровод, но Чкуасели сумел спланировать на луг у деревни Островцы, а поврежденный самолет скатился прямо в реку Березина. Чкуасели и Сима выбрались из него и пошли к месту встречи с партизанами пешком.

Тем временем Москалец и Карапетян кружились над Белым Берегом в поисках посадочной площадки. За деревенским кладбищем они увидели небольшую полянку, на нее и решили спланировать. Карапетян угодил прямо в покрытую лужами колею проселочной дороги. Москальцу повезло меньше - плюхнулся на неровное поле. У его самолета сломался подкос правого шасси, подломилось крыло и деревянная лопасть винта. В перекошенном фюзеляже зажало Толика, которого еле вытащили оттуда на свет божий. На лошадях подъехали к ним партизаны из бригады "Неуловимые".

Жители Белого Берега ютились тогда в соседнем лесу, в шалашах. И, как сегодня вспоминает Лидия Михайловна Городович, в их шалаш с просьбой накормить и привели партизаны летчика - в немецкой форме, но с характерным южным лицом. Острые на язык сельчане с ходу окрестили его "татарином". Никто из них тогда не знал фамилию летчика. А это был Карапетян. Сегодня вспоминают, что он очень смутился, когда Лидия Михайловна спросила: "Что же так поздно перелетел-то? Красная Армия уже на пороге. Сегодня от твоего самолета как немцам вред невелик, так и нам польза". Эх, сколько же еще раз ему и его товарищам придется отвечать на этот вопрос: почему?

Кроме трех летчиков, к партизанам бежали и 17 наземных авиаспециалистов. Крах "1-й восточной эскадрильи" в Лиде майор М.Тарновский и обер-лейтенант Дус от своего патрона - власовского генерала Мальцева - скрыли, списав все на потери в "героической борьбе с большевиками".

Как же сложилась судьба участников лидского улета? Москалец, Карапетян, Чкуасели и Лабутин влились в состав бригады "Неуловимые" и воевали с метавшимися по окрестностям немцами и местными полицаями вплоть до ее расформирования. После заполнения специальной анкеты их срочно вызвали в Москву. Ехали с тревогой, хотя в глубине души надеялись на награду. Увы... Поверили только Лабутину, и не только поверили, но и, используя знание им немецкого языка, вскоре забросили в форме немецкого обер-лейтенанта в Прагу для выполнения спецзадания. Но - вот судьба. Там его опознал бывший комендант... Лидского аэродрома! Снова арест, пражская, а затем берлинская тюрьма. Освободился лишь в 45-м году.

А Москалец, Карапетян и Чкуасели были направлены в Подольск, на госпроверку, где 29 декабря 1944 года были арестованы. 17 марта 1945 года военный трибунал Московского военного округа за измену Родине осудил всех троих к лишению свободы в исправительно-трудовом лагере сроком на 10 лет с поражением в правах на 5 лет. Их лишили боевых наград и на 15 лет вычеркнули из нормальной жизни. В то, что удастся вернуться из лагеря, никто из них тогда не верил. Карапетян и Москалец попали в рудники Норильского лагеря, Чкуасели - в Каргопольский ИТЛ. Первым в 1952 году за отличную работу и примерную дисциплину вышел на свободу Карапетян. Семь с половиной лет мучался Москалец. Выпустили и Чкуасели. На свободе их нигде не ждали и долго относились с недоверием, отказывая даже в работе. И лишь 23 марта 1959 года Военная коллегия Верховного суда СССР приняла решение об их полной реабилитации. Но в авиацию вернулся только Чкуасели - взяли работать диспетчером в Кутаисском аэропорту...

Нынешней осенью мне посчастливилось побывать в местах, где в 1944 году сражались с фашистами, каждый на своем месте и в меру своих сил и возможностей, герои этой необычной истории. От Лиды до Белого Берега по шоссе всего час езды. Беседовал там с местными жителями, которые, поражая меня своей удивительной памятью, поведали о многих важных деталях тех событий. Слава Богу, жива еще и Лидия Михайловна Городович, которая кормила в шалаше "татарина" - Карапетяна. Хорошо помнят о тех славных делах командир партизанского взвода бригады им. Александра Невского Степан Владимирович Черник и его жена Валентина Ивановна. Они рассказали о судьбе угнанных из Лиды самолетов. Их просто-напросто разобрали на детали местные жители. Gotha-145A Карапетяна отбуксировал на свой огород и спрятал в сарае здешний мастер-умелец Иван Иосифович Черник. Из алюминия он делал гребешки, бочки, емкости под молоко. И нашелся же таки из местных один дюже грамотный, который возьми да и начни травить его, что, дескать, скоро придется ответить за самолет-то перед соответствующими органами. Иван Иосифович был человеком совестливым, впечатлительным. Не выдержал - бросился под трактор. От трактора спасли, а вот от поезда на железнодорожной станции Юратишки не успели. Вот так, уже через много лет после войны, все же догнал и убил его фашистский "Гота".

Грустный получился конец у этой уникальной истории угона трех немецких самолетов. На грандиозном батальном полотне освобождения нашей Родины от немецко-фашистских захватчиков она выглядит, возможно, маленьким, незначительным эпизодом. Но из таких эпизодов и была соткана наша Великая Победа, наша независимость.